- 7 -
Глава 5.
Все должно быть по-моему!
Внутренние часы Янека подсказывали, что солнце скоро сядет, о том же говорил бледно-оранжевый свет, пробивающийся через полог кибитки. Скоро они остановятся на ночлег, пришло время решать, что делать дальше: сидеть в сундуке до самого Берсер-Лога или открыться дрессировщику. Молодой человек не знал, как отреагирует на незваного гостя мастер. Судя по тому, как Дагар обращается с драконом и Элиотом, характер у него препоганый, мужчина легко может высадить плотника посреди дороги. И что тогда делать без еды и денег посреди дороги, по которой редко кто ездит? Но трусливо сидеть в сундуке было не в характере Янека.
- Как думаешь, - спросил он мальчика, - мастер сильно рассердится, если увидит меня?
- Сильно, - ответил Элиот, - лучше посиди здесь. Дагар все равно всегда спит под открытым небом, так что он тебя не заметит. А ужин я тебе оставлю.
- Нехорошо как-то, - поморщился молодой человек. – Я будто вас обворовываю.
- Ничего подобного! Это мы перед тобой виноваты. Ты мне помог, а я провел тебя на крышу, из-за чего ты приглянулся Эргхаргу, из-за чего он приказал мастеру найти тебя, из-за чего ты остался без денег.
- Ты не знал, что так случится.
- Не знал, - вздохнул Элиот. - Но от этого не легче.
- Ты не виноват, - успокоил ребенка Янек. – Я легко найду другую работу.
- А может, - мальчик с надеждой посмотрел на Янека. – Доедешь с нами до столицы? Будешь помогать мне с лошадями, подружишься с Эргхаргом... Зря ты его боишься, он хороший.
- Не думаю, что драконы могут быть хорошими, - плотник задумался. – Но, полагаю, меня он не тронет. Он показал мне полет.
- Как это?
- Не знаю. Когда я сидел на крыше, он на меня обернулся, и я очутился в небе, в теле дракона.
- Тогда тем более тебе нужно остаться.
- Не знаю.
Янек помолчал. Перспектива путешествий с драконом его прельщала, но он не хотел зависеть от дрессировщика и десятилетнего ребенка. Что он будет делать? С лошадьми Элиот справляется и без него, за драконом ухаживает Дагар. Остается только то, что Янек умеет лучше всего другого: плотничать. Но за короткое время стоянки в городах он не успеет найти нормальную работу, потому что нормальная, то есть работа, за которую заплатят больше десяти тонге, требует времени.
- Тпру! – донесся снаружи голос мастера. – Стой!
Кибитка замедлила движение и остановилась – они приехали к месту ночлега, а Янек так ничего и не решил.
- Залезай в сундук, - прошептал Элиот.
- Выходите! – вдруг раздался голос дрессировщика. – Оба!
Янек и Элиот переглянулись. Вот и решение проблемы: Дагар, видимо, с самого начала знал о госте, и скрываться смысла не было.
Плотник первым спрыгнул на землю.
Мастер стоял в десяти локтях от него, скрестив руки на груди. Выражение его лица можно было истолковать однозначно: "Ну все, парень, у тебя неприятности!".
- Простите, что не спросил разрешения, - произнес Янек.
- Собери хворост, - сквозь сжатые зубы процедил дрессировщик. - Поговорим за ужином.
- Я ему помогу, - вызвался Элиот.
- С тобой я тоже поговорю, - зловеще пообещал мастер. – Распряги коней.
Место для ночлега Дагар выбрал не самое подходяще: на сотни тереллов во все стороны простиралась степь, поросшая редкой сухой травой с мелкими блеклыми цветами. Далеко на юге виднелись темные силуэты гор, на западе – черная полоса леса. Возможно, следовало доехать до него, чтобы не спать под открытым небом, но тогда пришлось бы свернуть с дороги.
Левее места стоянки, возвышаясь над низкорослой растительностью, рос кустарник. Видимо, в том месте находилось небольшое озеро, хворост следовало искать там. Сухая трава сгорает мгновенно, лучше набрать веток. Но прежде чем идти, Янек задрал голову. Дракон кружил над степью в поисках добычи. Интересно, кого он может здесь поймать? Или он охотится на тех, кто обитает на опушке леса?
Молодой человек знал, что зверь его не тронет, однако в памяти все еще была жива его истлевшая рубашка. Тем не менее, он направился в сторону кустов. Там действительно оказалось небольшое озеро. Набрав хвороста, молодой человек вернулся к месту стоянки, и они с Элиотом отвели лошадей на водопой. К тому времени, как коней длинными веревками привязали к клетке, Дагар успел разжечь костер.
Янек сел напротив и приготовился выслушать длинную гневную проповедь, но мастер не стал отчитывать незваного попутчика.
- Мы едем в Берсер-Лог, - сообщил дрессировщик, протягивая плотнику котелок, полный сушеного мяса. – Это примерно два дня пути. Назад, до Трира, если идти пешком, столько же. Или больше. Поедешь с нами?
- Да, если можно. – Янек улыбнулся. – Спасибо.
- Проезд и еду отработаешь, - предупредил Дагар.
- Конечно.
- Почему мы свернули? – спросил Элиот, садясь рядом с плотником. – Ты же хотел ехать в Трир, а оттуда в Борей, и сто раз говорил, что в Приграничье делать нечего.
- Так надо, - отрезал Дагар. - Ешь. А ты, плотник, запомни. К дракону близко не подходи. На ночь мы его не запираем, и вообще, он сидит в клетке только когда проезжаем через населенные пункты. Он не ест человечины, но... я тебя предупредил.
- А по-моему, Янеку нечего бояться, - вмешался мальчик. - Это ведь из-за Эргхарга мы за ним вернулись?
Дрессировщик внимательно посмотрел на ребенка и сплюнул.
- Сообразительный, паразит. Как догадался?
- Ты ведь не извинился. Говорил, что ищешь Янека, чтобы извиниться...
Янек насторожился. А действительно, зачем Дагар его искал? В доме Пыпера, когда они столкнулись у ворот, дрессировщик сказал "тебя-то я и ищу". А вот зачем, плотник спросить так и не успел.
- Отвечайте на вопрос, мастер, - попросил молодой человек. – Это из-за дракона вы вернулись за мной? Из-за того, что он показал мне полет?
- Драконы не умеют говорить, - нехотя откликнулся Дагар. – Они общаются с людьми с помощью ментальных образов, впуская человека в свое сознание. Но эти твари настолько капризны и своевольны, что впускают в себя очень немногих. Только тех, кто обладает и-ши.
- Чем?
- Особой силой, энергией, которая дается с рождения. Люди, обладающие ей, становятся целителями или дрессировщиками. Как я. Ты тоже луноликий, поэтому дракон выбрал тебя.
- Но зачем?
Янек задумчиво жевал мясо. Он не ждал ответа, полагал, мастер и сам не знает, а если и знает, не скажет. По крайней мере, пока. Но мастер сказал.
- Он хочет, чтобы ты стал моим учеником.
* * *
Его величество Фархат, король Сартра, сидел в своем кабинете, угрюмо склонившись над большой картой материка Аспергера, занимавшей половину стола, и отчаянно завидовал.
По левую руку располагалось его королевство, щедрое на плодородную землю и плодовитый скот, но, в общем, ничем, кроме территории, не примечательное. Сартр занимал едва ли не треть Аспергера, левым боком омывался Дистолическим морем, ногами попирал Арканы, а справа граничил с ненавистным врагом и единственным соседом – Миловией.
Миловия занимала приблизительно такую же площадь, как Сартр, но была богата на самоцветы – на юге, в Арканах, находились рудники, где заключенные разбойники ценой своей жизни добывали драгоценные камни. Из самоцветов искусные мастера делали изумительной красоты подвески, кольца, броши и венцы. Фархат обладал огромной коллекцией редчайших украшений, которые стоили ему огромных денег, и хотел заполучить рудники в личное пользование.
На востоке Миловия граничила с щедрым на глину и рыбу Раханом, Ви-Элле, поросшим дорогими породами дерева и торговавшим медью, и О-шо. Еще западнее раскинулась Ил’лэрия – обитель эльфов, страна волшебства, откуда в Сартр иногда привозили чудесные вещицы, обладающие магией. За страной остроухих, в Дальних землях, не было ничего интересного, но даже правители тех крохотных королевств были счастливее Фархата, потому что не жаждали власти. А Фархат жаждал.
Король никогда не чувствовал себя счастливым, ему всегда чего-то не хватало. Буйный нрав и беспокойная натура не давали правителю Сартра сидеть на месте, от скуки он устраивал охоту, состязания лучников, дважды собирал лучших воинов королевства и совершал карательные экспедиции. Сжег две деревни, не платившие оброк, казнил наместников, не справлявшихся со сбором дани, делал все, что заблагорассудится, но все это было не то. Сартр принадлежал ему целиком и полностью, от верхушек заснеженных гор до глубин Дистолического моря, а Фархат хотел подвигов, завоеваний, крови, настоящих сражений.
Мечтой короля Сартра являлось повсеместное господство. Он хотел проникнуть так далеко на запад, как только возможно, до самой границы с Ил’лэрией, подчинить себе Миловию, присоединить Ви-Элле, уничтожить Рахан... но мечты пока оставались мечтами.
Узловатый палец его величества заскользил по границе с Миловией. Именно этот рубеж, эту черту он никак не мог преодолеть. Миловия слишком сильна. Король Иженек – хитрый и дальновидный правитель. Он знает, что длинные руки властелина Сартра давно тянутся на восток, поэтому сделал все, чтобы обезопасить себя. Выстроил на самой границе пять хорошо укрепленных городов-крепостей, расположил там едва ли не две трети всей армии страны и зорко следил за каждым движением воинственного соседа.
Фархат трижды нападал на Приграничье, но каждый раз терпел поражение. Самое обидное, что со временем ситуация не изменится. Наследник миловийского престола, юный королевич, пошел нравом в папашу, и, науськанный ненавидеть Фархата, никогда не отступит и даже не пойдет на переговоры. Миловия каменной стеной преграждала его величеству путь на восток.
Если бы не Иженек, Фархат давно захватил бы Ви-Элле, которым правит старый больной король, не сумевший произвести на свет наследника. Фархат женил бы на его единственной дочери одного из своих бастардов, и навязал собственную игру. Ви-Элле бесплатно поставлял бы ему древесину для строительства боевых кораблей, и медь, необходимую для изготовления оружия, а когда сартрская армия набрала бы дополнительной мощи, Фархат выстроил бы хороший флот и атаковал Миловию с трех сторон.
Иженек будет вынужден разделить силы. Большая часть войска будет воевать с сартрскими солдатами, жалкие остатки - с лучниками Ви-Элле, а Фархат, ударил бы с моря. Столица пала бы, и на трон Миловии сел бы сартрский правитель. И тогда, имея в подчинении два крупнейших и сильнейших королевства, плюс Ви-Элле, он легко прибрал бы к рукам и О-шо, и Рахан, вплотную подойдя к территории эльфов.
Фархат прикрыл глаза, представляя себя на троне объединенных королевств. Он уже видел, как эльфы, восхищенные его силой и умом, подносят необыкновенные дары своей страны, и как он требует у них дань. Его дворец наполнился бы магией, сам король обрел бы вечную молодость и бессмертие, и все, что ни пожелаешь, исполнялось бы мгновенно...
- Ваше величество, - послышался от двери робкий женский голос, – с вами все в порядке?
- Да, - Фархат открыл глаза.
Его жена, глупая Лисерия, не должна догадаться о мыслях супруга. Он позволил женщине подойти, положить ладони на плечи мужа и начать их массировать.
- Вы напряжены.
- Я голоден.
- И волнуетесь о смотре?
- Мне чуждо волнение, - отрезал король. - Самый сильный и властный человек мира не может волноваться, тем более по такому пустяковому поводу.
- Но они ваши будущие зятья! – мягко заметила женщина.
- Они мои будущие помощники. Это им нужно волноваться, а не мне. Они должны проявить себя, чтобы впечатлить правителя величайшего королевства на земле!
Фархат недовольно дернул плечом, и чуткие руки Лисерии исчезли. Женщина вышла из-за спины и встала перед мужем. В неярком свете свечей Фархат впервые заметил, как она постарела. Иссиня-черные локоны потускнели, и уже не блестели крохотными искорками, на которые ему всегда так нравилось смотреть, голубые глаза выцвели, вокруг рта образовались две пока еще не слишком заметные морщины, уголки губ скорбно опустились. Он уже не помнил, когда Лисерия в последний раз смеялась. А когда в последний раз смеялся он?
Фархат поднялся и подошел к большому зеркалу возле двери. Да, он тоже постарел: камзол в районе живота натянулся, плечи больше не кажутся широкими, виски поседели и поредели, только выражение лица осталось все таким же волевым, а взгляд карих глаз - колючим и упрямым.
- Мы еще повоюем, - негромко произнес он. – Зачем пришла? - спросил он жену, не оборачиваясь.
- Вам нужно поговорить с Сиянкой.
- Что с ней? – недовольно спросил король. - Снова выбрасывает из окон вещи и ругается, как пьяный матрос? Или рыдает в подушку?
- Она грозится спрыгнуть с крыши. Поговорите с дочерью.
- Упрямая, - хмыкнул Фархат. – В отца пошла. Поговорю. А ты не вмешивайся, поняла? Мне решать, за кого она выйдет замуж! Если за семнадцать лет ты не сумела вбить ей это в голову, не сможешь и сейчас. Где она?
- На крыше, - со слезами в голосе ответила Лисерия. - Где же еще.
* * *
Фархат улыбался. Несмотря на то, что Лисерия так и не родила ему наследника престола, дочь у него выросла достойной особой. Красивая и умная - в мать, гордая и своенравная - в отца. Девчонка всегда знает, чего хочет и как этого добиться, и никогда не позволяет садиться себе на шею. Все семнадцать лет Фархат пытался побороть характер дочери, и все семнадцать лет с улыбкой отступал, понимал, что именно такой и хочет видеть свою принцессу. Но не теперь. Сегодня король не уступит. Сиянке придется выйти замуж за того, кого он скажет. В интересах государства. А уж потом пусть проявляет свой характер сколько хочет.
Фархат поднялся по винтовой лестнице в комнату дочери и постучал. Изнутри тяжелую резную дверь открыла одна из служанок. Увидев правителя, она поклонилась и указала на окно.
- Вылезла, ваше величество. Принесла с конюшни веревок, связала и вылезла. Сидит теперь на крыше, спрыгнуть грозиться.
Король шагнул к окну, рамы которого были распахнуты настежь, подергал привязанную к ножке кровати веревку и высунулся едва ли не по пояс.
Его единственная дочь в одной ночной сорочке и без обуви сидела на крыше и смотрела на закат. Вечерний ветер развевал ее светлые волосы, губы капризно кривились, на миловидном лице было написано упрямство. Конец веревки она держала в руках.
- Прыгну, - заявила Сиянка, увидев отца. – Не дашь королевского слова, что позволишь мне самой выбрать мужа, прямо сейчас и прыгну.
- Королевского слова не дам, - отрезал Фархат. – Вперед.
Девушка демонстративно поднялась и сделала крохотный шажок по покатой крыше.
- Я ведь правда прыгну! – капризно надула губы девушка. - И разобьюсь! И ты меня похоронишь в фамильном склепе, и каждый день будешь приходить на могилку и плакать!
Фархат посмотрел вниз. Ловить своенравную королевну собрался целый полк под руководством Лисерии. Женщина принесла из кладовых три покрывала, солдаты растянули их за углы и смотрели на крышу, ожидая исхода.
- Не поймаете ее, - крикнул Фархат, - головы порублю! А ты, - обратился он к дочери, - правда думаешь, что лучше умереть, чем выйти замуж?
- Лучше умереть, чем всю жизнь жить с нелюбимым человеком.
- Это мать тебе сказала?
Сиянка вздрогнула. Его величество затронул нужную струнку. Двадцать лет назад он сам выбирал себе жену, и Лисерия, конечно, его не любила. Чувства пришли позже, и женщина ни разу не посетовала на судьбу. С его дочерью все может произойти не так, но, в конечном итоге, она справится. Его девочка не может не справиться, она подчинит своей воле любого, ведь характером она пошла в отца.
- Спускайся с крыши, - миролюбиво предложил король, - и мы поговорим.
- О чем? – Сиянка топнула ножкой. - О том, как завтра во дворце будет не продохнуть от заморских духов? О том, как дряхлые богачи будут заискивающе кланяться тебе, стараясь произвести впечатление, а меня станут осматривать, как дойную корову?
- Во-первых, мне не нужны старики, - ответил Фархат. – Не хочу, чтобы будущий король помер быстрее меня, и прежде, чем ты родишь наследника.
- Утешил!
- Во-вторых, - продолжил его величество, - претенденты на престол станут кланяться нам обоим. На меня будут смотреть со страхом, а на тебя – с восхищением. Это я тебе обещаю. Ведь слухи о моей жестокости и властности и о твоей красоте и грациозности давно перешли границы Сартра.
Девушка зарделась, но тут же уперла руки в бока.
- Если ты так печешься о продолжении рода, лучше мне самой выбрать себе мужа. Я не лягу в постель с уродом!
- В государственных интересах мой преемник не будет уродом, - ответил король, сдерживая улыбку.
- Тогда почему ты не позволяешь мне самой выбрать супруга?
- Потому что красота – далеко не самое важное, - наставительным тоном произнес король. - Ты не сумеешь распознать человека, полезного государству. Не найдешь мудрого и рассудительного, строгого и властного, ты обратишь внимание лишь на лицо, а чтобы держать королевство под контролем одной красивой физиономии мало. Спускайся.
- Нет!
Девушка выпустила из рук веревку.
- Сиянка! – донесся снизу взволнованный голос Лисерии.
- Я прыгаю! – громко заявила королевна.
- Прыгай, - равнодушно отозвался Фархат. – Но представь, как будешь выглядеть в полете: сорочка задерется, та толпа, что собралась сейчас внизу, рассмотрит тебя во всех подробностях, так, как рассмотрит только муж. Если они застынут с открытыми ртами, ты разобьешься. Превратишься в кровавый кусок мяса. Мы, конечно, похороним тебя в фамильном склепе, но никакого торжества не будет, ведь кому приятно смотреть на жуткое месиво, которое даже в приличное платье не нарядить? Если же солдаты тебя поймают, представь, как они будут смотреть на тебя? Беспокоишься, что завтрашние женихи станут тебя оценивать? Так вот те молодцы не станут этого делать. Они будут знать, какая ты, будут ухмыляться, глядя тебе в спину и шептаться по углам, придумывая скабрезные истории.
Сиянка замерла. Глаза ее наполнились слезами, и она медленно направилась к окну.
- Ты всегда все решал за меня! – воскликнула она. - Даже когда жить, а когда умереть!
- Неправда, - Фархат подал дочери руку, помогая влезть в окно. – Ты ведь и сама не хотела прыгать, иначе подумала бы о том, как будешь выглядеть, и хотя бы причесалась. Ничего страшного не случится, - король обнял Сиянку, - вот увидишь. Они все не такие уж и страшные. Ты ведь у меня умненькая, быстро разберешься что к чему, будешь своим мужем командовать, он без твоего слова и чихнуть не посмеет. И относиться будет, как к королеве.
- Обещаешь? – Сиянка с надеждой посмотрела на отца.
- Ну конечно, моя девочка! – ответил Фархат и прикусил язык.
