- 30 -
Фархат поморщился. В последнее время колдун раздражал сартрского правителя сильнее обычного. Большую часть дня дрессировщик летал на своем звере, спускаясь лишь для того, чтобы перекусить или сообщить о препятствии впереди. Дракону еда, казалось, и вовсе была не нужна. Либо белая тварь охотилась по ночам, либо тайком таскала коров из стад местных жителей. Последнее, впрочем, Фархата не волновало. Лишь бы дракон не начал есть солдат, а остальное – не его проблемы. Проблема короля – зелье, связавшее его жизнь с жизнью колдуна. Если бы не это, Фархат давно отравил бы министра, избавившись от общества человека, тайно его ненавидящего и не особенно это скрывающего.
Вильковест берет на себя слишком много, взять хотя бы поджог башни Берсер-Лога. Заварушка началась из-за одного единственного выстрела, который донесся с башни. А что если стреляли не в сартрского правителя, а в дракона? Что если какой-нибудь глупый дозорный испугался крылатую тварь и, не подумав, выстрелил в зубастую морду, после чего и началась перестрелка? И самое главное, знал ли о такой возможности дрессировщик? Наверняка знал и специально сел на башню, рассчитывая на стрельбу. Значит, хотел войны?
Жаль, очень жаль, что Фархат не может прочесть мысли министра. Сейчас он жаждал этого даже больше удачных переговоров, ведь если в планы Вильковеста не входит успешная замена правителя Ил’лэрии, то все мечты летят в пропасть.
Что на самом деле задумал колдун? Занять трон объединенных королевств вместо Фархата? Ему не подчинятся, если только он не настолько силен, что магии хватит для обмана всего Аспергера. С другой стороны, возможностей Вильковеста никто не знает, а его дракон обладает такой огненной мощью, что мог бы в одиночку спалить Берсер-Лог и завоевать целый город-крепость.
Теперь Иженек уж точно объявит Сартру войну. Вряд ли Фархату удастся решить дело мирным путем. Сартрский правитель не сможет объяснить миловийцам, почему сжег дотла приграничную армию. Впрочем, кто-то живой в городе остался, кто-то из командования или дозорных. Сразу после отъезда Фархат увидел цветной дым – выжившие сигнализировали о случившемся в соседний приграничный город, Лорен-Тог. Расскажут Иженеку и о драконе, и о человеке, сидящем на его спине. Вскоре все узнают, кто помогает Фархату. Может имя Вильковеста заставит миловийцев воздержаться от нападения?
Война с Миловией в планы не входила, по крайней мере, на начальном этапе кампании. Какой прок от этого колдуну? Отвлечь от настоящей проблемы? Может быть, Фархат упустил что-то еще? Если с основными силами все в порядке, в чем он просчитался? Недооценил полукровку? А что если Эл’льяонт откажется сотрудничать? Вдруг, переговорив с нынешним правителем Ил’лэрии, эльф помашет сартрскому правителю ручкой? Мальчишка есть мальчишка, пусть мудрости у него больше, чем у самого умного старца.
- Все-таки надо было его женить, - пробормотал Фархат.
- Мой король опасается предательства полукровки? - спросил Вильковест. - Не беспокойтесь об этом, ваше величество. Эльфы глупый народ, они всегда ставят правила выше прочего, их благодарность не имеет границ. Никакая свадьба не свяжет Эл'льяонта так, как чувство долга. Он вам обязан.
- Пусть он и дальше так думает.
Фархат выглянул наружу. Его войско расположилось на отдых неподалеку от одной миловийской деревеньки. На полях дозревала капуста, и солдаты, не брезгуя чужим, натаскали целый воз крупных белых кочанов. Мясо закончилось неделю назад, а есть хотелось. Значит, на ужин, скорее всего, будут щи.
- Прикажи людям распаковать королевские бочки, - произнес Фархат. - Пора потревожить неприкосновенные запасы.
Вильковест кивнул и вышел наружу, что показалось Фархату очередной демонстрацией пренебрежения. Колдун вел себя с королем, как с равным, а иногда явно ставил себя выше. Полукровка, кстати, тоже не проявлял особого раболепия, но эльфы вообще презирают людей.
- Вы закончили? - в окно золоченой кареты заглянул Эл'льяонт.
- Заходи, - позволил Фархат. - Скоро ужин.
* * *
Тэл’льяин устал. Все-таки возраст давал о себе знать, ему уже не двести и даже не пятьсот лет, не в его характере и не в его силах носиться по лесам и степям, передвигаясь от одного людского поселения к другому, прячась, вздрагивая от каждого шороха, и убивая беззащитных щенков. Не подобает старейшему и мудрейшему из живущих эльфов вести себя как загнанный зверь. Хотя именно загнанным зверем он себя и ощущал.
Тэл’льяин спрыгнул с толстого дуба, в ветвях которого устроил себе подобие постели, и подошел к небольшому лесному озеру. Умиротворяющая тишина небольшого леса на границе О-шо и Ви-Элле не дарила покоя и отдохновения, хотя нет на свете большей красоты, чем природа, не тронутая человеком. Эльфа не радовала ни зелень листвы, ни сочность созревших ягод, ни прохлада, идущая от воды, ни щебет птиц. Кажется, его не радовало ничто на свете. Даже радость от сознания правильности того, что он делает, притупилась, уступив место усталости.
Еще семь месяцев назад он жил, думая, что доживает свой век в полнейшем одиночестве, не принеся своему народу ничего, кроме никчемной славы долгожителя. Но он был счастлив уже тем, что имел. Потом появился предсказатель, и в сердце разгорелась потухшая было искра воспоминаний, а вместе с ней, и костер, в пламени которого вспыхнули прежние чувства к Кьолии, жажда власти и желание возвыситься.
Тэл’льяин мечтал оставить след в истории, и не просто как один из древнейших эльфов, а как спаситель своего народа. Он был один, но знал, что сможет воплотить мечту в реальность.
Увы, тогда он не понимал, что такое настоящее одиночество. У него был дом, были друзья, был правитель и страна, за которую следовало бороться. Теперь он борется. А страна, правитель и друзья отвернулись, словно он делал что-то неправильное. Он остался один, совершенно один.
Тэл’льяин опустил ладони в прохладную воду, а потом снял одежду и вошел в озеро.
- Я все делаю правильно, - спокойно произнес эльф, раскрывая сознание.
Гланхейл не откликнулся. В пространстве больше не плавали связующие нити, правитель закрылся от посторонних.
- Я понимаю.
Эльф погрузился в воду и поплыл.
В глубине души он все еще надеялся на то, что нити просто прячутся, и Гланхейл проверяет личность вызывающего, но разумом понимал, что правитель закрылся от него. Навсегда. Он не подчинился, не вернулся вместе со своим отрядом в Ил'лэрию, не прекратил поиски полукровки, не перестал убивать. За это его ждет уже не суд, а смерть. Казнь, словно он не выполнял приказ повелителя, не стремился сделать как лучше, не хотел защитить свой народ, а совершил преступление.
Тэл’льяин доплыл до противоположного берега, вышел из воды и замер. В кустах неподалеку от него дремал ребенок. Светловолосый мальчишка лет десяти или одиннадцати. Он был одет просто и безвкусно, как одеваются бедные деревенские пастухи или ученики горшечников, но это неважно. Главное, перед ним очередная цель.
- Это не может быть так просто, - качнул головой Тэл’льяин, опускаясь перед ребенком на колени. - Ты ведь человек? Но я не вправе исключать возможность.
Мальчик вздрогнул, открыл глаза и попытался встать, но тонкие сильные пальцы уже обхватили тощую немытую шею.
- Не надо! - прохрипел мальчуган.
Тэл’льяина передернуло. Он чувствовал пульсацию крови в сонной артерии, лихорадочно сжимающиеся легкие, пытающиеся втянуть в себя спасительный кислород, испуг, черной паутиной накрывшей мечту ребенка о деревянной лошадке, увидел трещины, которыми покрылись мечты о путешествии в столицу на ярмарку... и отдернул руки.
Мальчишка закашлялся и без сил повалился на траву, растирая покрасневшее горло.
Эльф поднялся и, не оборачиваясь, нырнул в пруд. Конечно, этот задохлик не тот, кто ему нужен. Может, разумнее было его задушить и сбросить тело в пруд, но, в конце концов, он не убийца. Раз уж пришлось действовать руками...
Тэл’льяин вылез из воды, и все так же держась к мальчишке спиной, громко и отчетливо произнес:
- Если скажешь кому-то о нашей встрече, я убью тебя. И твоих родителей. И тогда ты никогда не попадешь на столичную ярмарку.
Маленький хомо обыкновениус не ответил, но эльф не сомневался, что тот никому ничего не расскажет.
Он вернулся к дереву, собрал вещи и направился к выходу из леса. Недалеко, всего в пяти или шести сотнях тереллов располагалась ви-эллийская деревушка, где живет десяток потенциальных жертв. Там он не станет церемониться и не выпустит из рук лука со стрелами. А потом направится вглубь страны, в города и поселки, и в столицу, где так удобно прятаться маленьким мальчикам.
* * *
С высоты драконьего полета люди казались Вильковесту такими же, как когда он смотрел на них, стоя на земле: мелкими, незначительными, практически призраками, которые ничего не могли, ничего не решали и не стоили внимания. Однако был человек, который с высоты казался ему более значимым. Это он сам.
Гаргхортсткор фыркнул и бросил колдуну картинку, в которой Вильковест сидит на огромном троне из костей и держит в руках золотую корону.
- Ты прав, - усмехнулся колдун. - Но не во всем. Кроме костей мой трон стоит на горе из обманутых ожиданий и мертвых надежд. Смотри внимательнее, я должен выяснить, отчего вибрирует мой медальон.
Белый дракон неспешно описывал огромные круги над войском, продвигаясь вместе с ним на восток. Вильковест совершал полеты каждый день, но сегодня, он имел несколько целей. Кроме цели наблюдения за солдатами и цели произвести впечатление на сартрского короля, он хотел выяснить, отчего неожиданно ожил один из его магических амулетов.
- За нами следят, - произнес старик. - И я хочу знать кто, и зачем.
Гаргхортсткор стал снижаться.
- Ты слишком хорошо меня знаешь, - улыбнулся Вильковест.
Надоедливая вибрация, исходящая от медальона, стала его раздражать. Опасности для себя, колдун не ощущал, но хотел избавиться от неприятного чувства чужого глаза, а для этого необходимо найти наблюдателя, кем бы он ни был. И найти самому, не прибегая к помощи глупого Фархата и его идиота-спутника.
Истинно свободный снова фыркнул, и в голове Вильковеста возникла картинка, от которой по коже пробежали мурашки: растерзанные тела его врагов и победный блеск выцветших глаз колдуна.
- Так будет, - пообещал он себе и дракону и прищурился.
Проплывающие под драконьим брюхом холмы были пусты, если не считать пасущихся коров, пригнанных из отдаленной миловийской деревеньки, видневшейся на севере. Кустарник, росший вдоль протекающей меж холмами реки, не тревожили ничьи прикосновения, кроме прохладного выдоха ветра, однако лес оставался Вильковесту недоступным. Да и за пустоту степи он не поручился бы, ведь если наблюдатель скрывается, делает это умело, иначе дракон обнаружил бы его еще ночью. Впрочем, неприятель вряд ли ожидает нападения с воздуха. Люди редко смотрят в небо, они рождены, чтобы ползать.
Гаргхортсткор повернул к востоку и потянулся к своему всаднику. Вильковест закрыл глаза. Лишь одно существо в мире понимало его, знало его потребности и спешило выполнить все желания. И это было чудесно.
Колдун открылся, и увидел мир глазами дракона. Магия раскрасила землю и небо в синие, сиреневые, васильковые, лазоревые цвета. Вильковест много раз видел мир глазами истинно свободного, но каждый раз делал маленькие открытия. Например, сегодня он заметил, что сверкающая золотом карета Фархата на самом деле иссиня-черная. В мире людей она искрилась солнцем, но истинно свободные знали настоящее золото, отбирающее у людей разум, разжигающее жажду обладания, втягивающее в себя свет.
Преследователя видно не было. Гаргхортсткор сделал над войском еще два круга, и вернул своему луноликому человеческое зрение.
- Я не устал, - запротестовал Вильковест и почувствовал, что еще немного, и он вывалится из седла.
Дракон фыркнул и опустился на землю впереди войска, чтобы старик забрался в карету короля, как только та поравняется с ним.
- Не улетай, - попросил Вильковест, опускаясь на теплую траву. - Мы не нашли наблюдателя, но еще можем развлечься.
Колдун послал истинно свободному изображение горящего Берсер-Лога и эльфийского заклинания, возникшего в небе и лишившего их сил. Стараниями маленького эльфа они упали с приличной высоты. Гаргхортсткор повредил крыло, его пришлось восстанавливать с помощью магии, а сам Вильковест едва не сломал шею.
- Он за это поплатится! - прошипел старик, поглаживая сахарно-белый бок Гаргхортсткора. - Никто не смеет унижать Вильковеста!
Это было второй причиной отвратительного настроения колдуна. Слежка и невозможность по-настоящему поквитаться с полукровкой. Увы, Эл'льяонт нужен ему живым. Мелкий гаденыш должен занять трон страны эльфов, чтобы спасти магию. А жаль... уж Вильковест нашел бы, как стереть с лица этого недопредставителя старшего народа мерзкую улыбочку.
Пацан, без сомнения, понимает, какой опасный противник ему достался, не зря сторонится Вильковеста, старается реже встречаться взглядом. И правильно делает. Сила мальчишки ничто по сравнению с мощью первого дрессировщика драконов, а нехватка мудрости и опыта практически приравнивает его к Фархату. И первого, и второго Вильковест мог стереть с лица земли одним шевелением пальца. Только вот это пока не входило в его планы. Однако позже он обязательно разделается и с человеческим королем, и с эльфийским принцем.
Век дрессировщика долог, а благодаря магии, практически бесконечен. Он подождет, пока Эл'льяонт займет полагающийся ему трон и сделает необходимые распоряжения для спасения своей родины, выждет пару столетий, чтобы убедиться в правильности выбранной полукровкой политики, и нанесет удар.
С Фархатом так долго тянуть не придется. Король умрет на поле боя, уж об этом колдун позаботится. Зелье, которое он дал выпить Фархату, и которое связало его жизнь с жизнью сартрского правителя, как и все на земле, имеет свой срок жизни. Волшба слишком сложна и требует больших усилий, чтобы поддерживать в ней жизнь. Ее действие испарится, и ничто не сможет помешать первому дрессировщику стать еще и первым правителем объединенных королевств.
Вильковест оперся спиной о чешуйчатый бок своего друга.
- План непрост, - прищурился он, - но я полон сил. Люди ответят за то, что сделали.
Гаргхортсткор вздохнул.
Армия короля приблизилась к сидящим, но солдаты обходили первого министра короля по широкой дуге, словно колдуна и его летающего спутника окружала невидимая, но вполне осязаемая стена, заставляющая сворачивать с прямой дороги. Особенно четко эту стену чувствовали лошади, они фыркали и прядали ушами, один жеребец из королевской упряжки заржал, словно предчувствовал беду.
- А вот и наше развлечение.
Вильковест приложил руку к груди и сложил пальцы в знак. Кони споткнулись, золотая карета накренилась, переднее колесо соскочило с оси и отлетело к колдуну. Всадники всполошились, к транспорту его величества бросились слуги, но с Фархатом и его недоростком-спутником ничего не случилось.
- Какая неприятность, - произнес Вильковест, положив руку на колесо. - Помогите же своему королю!
Одни солдаты успокаивали лошадей, другие помогали его величеству вылезти из кареты, а двое с явной неохотой подошли к дрессировщику и наклонились, чтобы поднять колесо.
- Не бойтесь, Гаргхортсткор вас не тронет.
Вильковест поднялся, подошел к королю и усмехнулся, заметив, как полукровка шарахнулся в сторону. Солдаты между тем тщетно пытались поднять колесо.
- Чего вы там возитесь?! - крикнул Фархат.
- Позволю заметить, мой король, - прошептал Вильковест, - у них ничего не получится.
- Это еще почему?
- Ваш первый министр не зря носит этот титул, а также титул могущественного и, что скрывать, единственного мага Аспергера. Чтобы защитить вас, я наложил на карету заклинание, теперь на нее и любую ее часть может воздействовать только существо, обладающее магией, поэтому солдаты не сдвинут колесо с места.
- Так чего же ты ждешь? Помоги им!
- Ваше величество, - улыбнулся колдун, - вы не находите, что я слишком стар и слаб для подобной работы? А между тем позади вас стоит настоящий эльф. Эй, вы, отойдите! Пусть Эл'льяонт займется колесом, ему это будет под силу.
Гаргхортсткор фыркнул. Он, без сомнения, понял, что ему предоставляется почетное право отомстить недомерку. Пусть мелко, но со временем Вильковест рассчитается с эльфийским выродком сполна.
Эл'льяонт направился к колесу. Истинно свободный лег удобнее и словно невзначай положил на колесо крыло.
Колдун потер руки.
Эльф двигался несмело. Понятное дело, ему не приходилось сталкиваться с чужими драконами, а тем более с самыми злобными их представителями. Но мальчишка боялся не так сильно, как хотелось бы.
Истинно свободный зевнул и уставился на ребенка оранжевыми глазами.
- Он может покалечить только тех, кто ему не нравится, - крикнул старик полукровке, - Но ты же у нас само очарование!
Колдун произнес это и почувствовал, как напрягся ребенок. Он подошел к дракону очень близко.
"Давай!" - мысленно скомандовал Вильковест.
Подчиняясь, а отчасти следуя собственному желанию, Гаргхортсткор вдохнул воздух через ша-яну и выдохнул струю огня.
Мальчишка отпрянул, поднял руки, заслоняя лицо, и закрылся магическим щитом. Слабеньким, но его вполне хватило, чтобы пламя обогнуло полукровку, не задев.
"А он не трус, - хмыкнул королевский министр. – Ему же хуже".
Эл'льяонт быстро схватил колесо и потащил его к карете. Второй раз фокус со смертельной стихией не прошел бы, поэтому...
Гаргхортсткор довольно фыркнул, развернулся и задел мальчишку хвостом. Тот потерял равновесие и упал, проехавшись грудью по траве. Колесо отскочило, едва не врезавшись в Фархата.
- Надеюсь, - поджав губы, произнес Вильковест, - ты будешь более ловким на переговорах.
Гаргхортсткор взмахнул крыльями, поднялся в воздух и послал своему луноликому изображение звездного неба - высший знак одобрения истинно свободных. Вильковест улыбнулся. Ему было приятно, но он не нуждался в одобрении, он нуждался в отмщении. Эта мелкая издевка не пойдет ни в какое сравнение с тем, что ждет полукровку в будущем, и с тем, что ожидает Фархата.
Старик взмахнул рукой, и колесо само встало на положенное ему место.
- В отличие от эльфа, я вас не подведу, мой король, - произнес министр. - Продолжим путешествие.
Он видел в окно, как полукровка поднялся с земли и как шел к телеге с запасами провизии.
"Там тебе самое место. А мое место - в этой золотой повозке. Пусть отныне так и будет".