- 6 -
Глава 6. Смерть стального человека
Ребенок! У меня будет ребенок!
В первый момент после того, как я услышал эту новость, я подскочил, едва не опрокинув обеденный стол, подхватил Юлю на руки и расцеловал. Мое сердце наполнилось радостью, я моментально забыл обо всех проблемах, на задний план отступил и день рождения Кадимова, и неудача с продажей оружия. Я был счастлив, меня переполняли эмоции, хотелось немедленно открыть окно и во все горло заорать, что у меня скоро родится сын.
Под этим впечатлением, как под действием сильного наркотика, я находился до вечера. Жизнь казалась прекрасной, небо – необычайно синим, солнце – ослепительно ярким. Я рассказал радостную новость всем друзьям и с удовольствием принимал поздравления от коллег по работе, соседей и просто знакомых. А вечером пришло отрезвление.
Я всегда мечтал о ребенке. И в двадцать, и в тридцать, и в пятьдесят, но создать семью получилось только под конец жизни. Но на поверку долгожданное счастье оказалось горькой насмешкой.
Я увижу рождение сына, успею подержать его на руках, возможно, даже поймаю первую улыбку, но не смогу взять своего малыша за руку, когда тот начнет делать свои первые шаги, не услышу его первого слова, не поговорю о девочках, не научу играть в футбол... Мой сын вырастет без отца.
Это осознание убило практически всю радость, все предвкушение чуда. Неожиданно я понял, что смертен, осознал это до конца, почувствовал всем телом, кончиками пальцев, волосами на затылке. Я смертен! И смерть подкралась слишком близко.
С этого мгновения, по-новому осознавая приближение к могиле, я действовал на автомате. Практически не замечая происходящего вокруг, ел, работал, отмечался у контрольных панелей, покупал подарок для Кадимова. Юля видела мое состояние, но ничего не могла изменить, могла лишь поддерживать и пытаться отвлечь от грустных мыслей.
Но поводов для грусти всегда больше, чем для радости.
На день рождения Алексея Кадимова мы с Юлей приехали, как оказалось, одними из последних. Чтобы припарковать машину, пришлось сделать по кварталу два круга – все улочки были заставлены личным транспортом гостей.
- Не знала, что он пригласит на день рождения столько людей, - улыбнулась Юля.
- Специфика работы, - пояснил я, распахивая дверцу и помогая любимой выйти. – Леха не мог не пригласить сотрудников «Конгрессмена». Прибавь политиков, журналистов, коллег из других электронных изданий.
Я включил сигнализацию и галантно предложил своей даме локоть. Выглядела девушка потрясающе. Если бы она надела это сногсшибательное облегающее синее платье ради моего дня рождения, я бы точно никуда не прошел, а сорвал бы его зубами.
- Знала бы, что придется так далеко идти, ни за что не надела бы шпильки, - поморщилась Юля.
- Зато выглядишь как настоящая королева, - я поцеловал девушку в ладошку. - Как устанешь, я могу тебя понести.
Юля подняла брови, а когда поняла, что я не шучу, расхохоталась:
- Боюсь, милый, в этом платье я и сяду-то с трудом, а если ты возьмешь меня на руки, оно лопнет по швам.
- И зачем вы, женщины, себя так мучаете? Или пользуешься моментом, пока живот еще не виден? У тебя идеальная фигура, могла бы надеть что-нибудь попроще, а это платье оставить для моего праздника.
- Я и так буду выглядеть вороной среди бриллиантов, - качнула головой девушка.
Теперь пришла моя очередь смеяться.
- Уверяю тебя, мужчин не интересует сверкание камней, их интересуют округлости тех, кто эти камни носит. Или не носит. Гарантирую, сегодня все взгляды будут прикованы к тебе.
Юля улыбнулась.
Мы шли по престижному району ОКО-57. Здесь у каждой семьи был отдельный дом с большой территорией. Одни сажали на своей земле сад, другие выращивали цветы, у дома Алексея всегда был идеальный газон, разбитый дорожками на квадраты. Сегодня территорию перед домом Кадимов превратил в открытый ресторан. На столах с белыми скатертями стояли тарелки с закусками и бокалы, на почетном месте возвышалась трибуна, в беседке разместился оркестр, играющий легкую музыку.
Гости разбрелись по территории и угощались канапе, между ними в белых костюмах сновали официанты. Несмотря на смокинг, я почувствовал себя неуютно. Мне чужд этот мир роскоши, известности, чопорности и показухи. А вот Леха здесь свой в доску. Он с детства жил в обеспеченной семье, его отец работал в НИИ, мать занималась химией. Кадимов рано привык к большим деньгам, а когда тесты показали насколько велик его уровень интеллекта, с блеском закончил школу журналистики и вскоре стал самым популярным редактором округа.
Я не сразу нашел его в толпе, Алексей разговаривал с солидными господами в дорогих костюмах. Именинник выглядел настоящим хозяином праздника, он надел смокинг с шелковыми лацканами, нацепил на лицо счастливую улыбку, в руке держал бокал с шампанским.
- Держится хорошо, - заметила Юля.
- Хорошо, - согласился я.
На то, какими бледными были сжимающие бокал пальцы Алексея, я акцентировать внимание девушки не сказал.
- Зря все-таки он устроил это праздник, - сказала Юля. – В такой день лучше быть с семьей, с самыми близкими.
- Тут я бы с тобой поспорил. Лучше находиться среди людей, чтобы не осталось времени для размышлений.
Девушка не ответила, а я вспомнил, как хоронил другого своего друга, с которым общался больше двадцати лет. Я знал: чем ближе срок, тем тяжелее человеку жить обычной жизнью. Пограничник начинает отсчитывать месяцы, недели, дни до Границы, становится озлобленным или уходит в себя. Скоро и мне предстоит проверить это на собственной шкуре.
Кадимов, наконец, нас заметил. Он махнул рукой, подзывая подойти, и мы с Юлей дружно натянули на лица улыбки.
- Спасибо, что пришли, - Леха поцеловал Юлю в щеку и вопросительно поднял брови, указывая на ярко-красный сверток у меня в руках. – Я, вроде, просил, ничего не покупать.
- Извини, - я внутренне сжался, ожидая реакции друга: - Я бы хотел, чтобы у тебя осталась память обо мне. Это галстук.
Кадимов вздрогнул, но быстро взял себя в руки.
- Спасибо. Я заберу его с собой.
Алексей указал на ближайший к трибуне круглый стол, накрытый на три персоны.
- Садитесь. Я присоединюсь к вам, как только произнесу речь. Не хочу сидеть с посторонними в свой последний ужин.
Мы сели. Официанты разнесли шампанское, именинник выпил пару бокалов и поднялся на трибуну с третьим.
Загремели аплодисменты. Кадимов, улыбнувшись, поднял ладонь.
- С вашего позволения, - произнес пограничник, - сначала я скажу несколько слов, а потом уступлю место всем, кто захочет высказаться. Только предупреждаю сразу: не больше минуты на человека, иначе мы до лета не закончим.
Алексей обвел присутствующих взглядом и ослепительно улыбнулся.
- Если мне не изменяет память, я просил не приносить подарки, тем не менее, в прихожей набралась целая гора коробок. Почти во всех вино. Кажется, вы хотите, чтобы я умер от цирроза печени.
Шутка не удалась, засмеялись немногие.
- Я рад, что сегодня здесь собралось столько людей, - продолжил Кадимов. - В «Конгрессмене» мы уже отметили мой уход, поэтому, дорогие коллеги, я к вам обращаюсь, много не пейте, оставьте тем, кого я еще не угощал.
На сей раз, гости засмеялись охотнее.
- Сегодня я поговорю с каждым и приму поздравления, но при условии, что не увижу траурных лиц. Мы пришли веселиться! Пусть этот праздник станет настоящим праздником, таким, о каком не стыдно будет написать в газетах! Кстати о газетах. Обращаю ваше внимание на корреспондентов. Во избежание, так сказать, двусмысленных ситуаций, учитывайте, что вас могут снимать на камеру. Не давайте новому главному редактору «Коммерсанта» повод повторить мой опыт с первым выпуском.
Теперь улыбнулся даже я. Еще в начале своей карьеры Леха брал интервью у одного из политиков. Статья получилась настолько ироничной, что тут же вошла в историю журналистики как образец двусмысленности и великолепного юмора.
Кадимов оглядел гостей и поднял бокал.
- Первый тост. За присутствующих!
Алексей выпил и под аплодисменты сел за наш столик.
- Извини, Витя, - улыбнулся именинник, - но сегодня мы с тобой напьемся. Сейчас народ к трибуне потянется, я у меня нет желания слушать дифирамбы на трезвую голову.
Я вздрогнул и переглянулся с Юлей.
- Да ладно вам, чего хмуритесь? - рассмеялся пограничник. - Все там будем. Тост! За нас. За тех, кто уходит, и кто остается. Не чокаясь.
Мы выпили.
Между тем на трибуну по очереди выходили гости. Они желали имениннику стойкости духа, бодрости, хвалили его жену, сына, ставили в пример его работу, чувство юмора, доброту и прочие личные качества.
- О покойнике либо хорошо, либо никак, - прокомментировал Алексей, он был уже изрядно пьян.
- Почему здесь нет Ольги и Максима? - спросила Юля.
- Они в доме, не хотят светиться перед камерами. Жена у меня молодец, держится, но перед камерами боится расплакаться.
- А сын, - спросил я и тотчас прикусил язык.
- Сын? Он не знает, что папка с минуты на минуту сыграет в ящик. Я ведь в полдень родился.
Черт возьми! Я почувствовал, как зашевелились волосы на затылке. Укол «вакцины жизни» делают ребенку сразу после рождения в промежутке от нескольких часов до нескольких дней. Семьдесят лет назад Кадимову уже могли сделать укол, и он действительно мог умереть в любую минуту.
- Странный получается день рождения, - произнес Алексей. - Вроде праздник, но улыбки у всех фальшивые, подарки есть, но имениннику они не достанутся, вино будут пить те, кто его дарил, но уже на моих похоронах.
- Не надо, Леш, - я положил ладонь на плечо друга.
- Надо, - осадил Кадимов. - Настало время собирать камни.
Я понял, что сейчас начнется самое главное, то, ради чего мы все собрались. Прощание.
- Долго говорить не буду, - улыбнулся именинник, - время еще есть, увидимся в течение вечера. Надеюсь. В общем, я для вас приготовил небольшие подарки. На память, чисто символические. Отправил курьером, завтра получите.
Кадимов поднялся.
- Не раскисайте тут без меня. Юля, ты - совершенство. Витек, береги ее. И через пятнадцать минут жду тебя в кухне. Надо поговорить.
Не оборачиваясь, Кадимов пошел к дому.
Юля промокнула уголки глаз салфеткой.
- Как думаешь, что хочет тебе сказать? – спросила девушка.
- Надеюсь, он открыл для меня счет в банке, - неудачно пошутил я. – Хотелось бы, чтобы это было что-то очень личное. Он мой друг, и я никогда его не забуду.
Мы помолчали. К еде никто из нас больше не притронулся.
* * *
Когда я пришел в кухню, Кадимов сидел за столом и постукивал сложенным листом бумаги по накрытой красно-белой скатертью столешнице.
- Садись, - указал Алексей на плетеное кресло, - разговор есть.
- Надеюсь, не о смерти? – спросил я, хотя ответ был очевиден.
- О смерти, - подтвердил именинник, - но не о моей, а о твоей.
- Вот как?
Меньше всего я ожидал, что в свой семидесятый день рождения Кадимов будет о чужой смерти.
- Ты и сам без пяти минут пограничник, - произнес Леха. – Смерть для нас запретная тема, но знаешь, что я сейчас чувствую? Злость. Я беспомощен! Я ничего не могу изменить! Я вынужден смириться с тем, что меня убивают.
Алексей на минуту замолчал, а потом, уже тише, произнес:
- Когда ты сказал, что Юля беременна, у меня опустилось сердце. Не представляю, каково тебе сейчас. Ты умрешь раньше, чем твой ребенок запомнит твое лицо. А ведь при других обстоятельствах мог бы проводить его в школу или даже в институт.
- Зачем ты мне это говоришь? - с горечью спросил я.
- Затем, что знаю о провале и прекрасно тебя понимаю. Отчаяние. Злость. Бессилие. Желание бороться. Невозможность ничего изменить, как-то повлиять на ситуацию... Все это сидит внутри и отравляет последние месяцы жизни. Мне больно за тебя. Поэтому... возьми.
Кадимов протянул мне бумагу, которой постукивал по скатерти.
- Что там? – спросил я, разворачивая лист.
- Надежда.
На бумаге в два столбца были написаны незнакомые мне имена и адреса.
- Ты знаешь, что происходит в округах, - Алексей понизил голос. – Конгресс поощряет кое-кого вакциной «Д-10».
- Я думал об этом, - моя рука невольно потянулась к шраму на подбородке, - я не самый полезный член общества. Никто не подарит дополнительное время рядовому испытателю СКаПа.
- Рядовому испытателю – нет, - согласился Леха, - а борцу с преступностью – еще как. Есть люди, которые работают на систему, те, кто не обязан, но по собственному желанию защищают установленный порядок. Они убивают нарушителей закона и получают в награду вакцину.
- Это список тех, кто просрочил явку? - я невольно повысил голос. - Ты предлагаешь мне выследить и убить кого-то из них? Ты с ума сошел?
- Нет, - Кадимов качнул головой, - оставь охоту за нарушителями тем, кому за это платят. Это список убийц. Тех, кто убил нарушителя. Преступника. Насильника, грабителя или того, кто подорвал авторитет правительства. Об этих людях не писали газеты, потому что их достижения сомнительны, но мне известны и не такие секреты.
Алексей посмотрел на наручные часы, и заговорил быстрее:
- Поначалу в этом не было никакой системы. Случайные люди случайно убивали неугодных Конгрессу, получали вознаграждение и давали обязательства не распространяться о случившемся. Но шило в мешке не утаишь, поползли слухи, за преступниками начали охотиться ради лишних десяти лет. Многие попадали под горячую руку гвардейцев, кое-кто погибал от пули собственной же мишени. Дело это опасное, велик риск отдать концы раньше срока, но «Д-10» – большой соблазн. Спустя какое-то время охотники начали объединяться в банды. Ловить преступников сообща гораздо проще. И безопаснее.
Я слушал, и до меня постепенно доходило, к чему клонит Алексей. Я спасен! Я сжал список и едва слышно уточнил:
- Эти люди входят в такую банду?
- Не знаю. Возможно. Конгрессменам подобные организации кажутся опасными. Сам подумай, преступников на всех не напасешься, значит, рано или поздно банды переключатся на мирных жителей. На банды наверняка идет охота.
- Логично, - согласился я.
- Для тебя они единственный выход на «Д-10», - прервал меня Алексей. Он торопился. - В моем списке все, кто получил вакцину сомнительным путем за последние двенадцать лет. Сам я ни на одну банду выйти не смог - я публичный человек, а они сами вербуют членов. Но не радуйся раньше времени.
Кадимов сглотнул и замер, к чему-то прислушиваясь.
- Дело рисковое, - произнес друг после небольшой паузы. - Это не лекарство от смерти, это всего лишь надежда. Ты можешь так ни на кого и не выйти, а если выйдешь, нет гарантии, что тебя примут. И еще. Их кто-то прикрывает. Кто-то сильный. Возможно, сопротивление.
Я сложил список и спрятал его во внутренний карман смокинга.
- Я достану «Д-10», - пообещал я другу.
Голова Алекся голова вдруг свесилась на грудь, руки расслабились и соскользнули со стола. Я едва успел поддержать друга, чтобы тот не свалился на пол. Кадимов не дышал.
Я перенес тело друга на диван в гостиной и в последний раз посмотрел на Алексея. Такое знакомое и родное лицо стало вдруг нечетким, а потом расплылась и вся комната. Я вытер глаза тыльной стороной ладони и прошептал:
- Спасибо тебе, Леха.
- 6 -
