- 13 -
Глава 13. Комната №13
Церемонию прощания с погибшим назначили на завтрашний вечер, и мы с Ленкой направились в общежитие, находящееся в западном крыле замка. На вахте в гулком пустом коридоре со свечами, закрепленными прямо на стенах, дежурила пожилая дама в бесформенном зеленом платье. Она сидела за столом у одной из стен и вязала полосатый чулок, поминутно щурясь, разглядывая свою работу со всех сторон. Кончик ее носа украшали огромные очки в шестиугольной оправе, полные пальцы двигались быстро, подтягивая к себе нить от больших, с арбуз, цветных клубков, лежащих в корзине на столе.
Увидев нас, дама оставила свое занятие и скорбно вздохнула.
– Ты как, Леночка?
– Спасибо, Акулина Гавриловна, я в порядке.
– Это, наверное, ужасно: увидеть гибель товарища и не суметь помочь. Представляю, каково тебе сейчас. Наверное, долго еще будешь видеть страшные сны.
Лаврентьевой явно было не по себе от подобных разговоров.
– Все случилось слишком быстро, – произнесла она и толкнула меня вперед. – Вот, знакомьтесь, это Сергей. Прибыл из моего мира, поживет пока в Бюро. Выделите ему комнату, пожалуйста.
– Ой, так это тот самый засланец!
Дама посмотрела на меня поверх очков. Ленкина хитрость сработала, теперь вахтерша переключилась с Лаврентьевой на меня.
– И мне очень приятно, – произнес я. – Только я не засланец.
– Засланец, – невозмутимо подтвердила Акулина Гавриловна и снова принялась за вязание. – Откуда ты взялся, неизвестно, Бюро тебя не перемещало. В Картотеке ты не числишься, экстраординарными способностями не обладаешь. Твой мир – СНВ, значит, ты подослан с какой-то целью. По легенде ничего не помнишь и ничего не знаешь, задаешь много вопросов, выпытываешь, выспрашиваешь и подслушиваешь. Так что ты засланец. Самый настоящий. Кто подослал?
– Никто. Я вообще не хотел никуда перемещаться.
– Но на твой счет у нас другие сведения, молодой человек. Засланец ты, самый настоящий. Да и актер из тебя плохонький. Ты, Леночка, ему не верь – мало ли, может, он морок, или у–клон.
Я вздохнул и смирился.
– А засланцам комната положена?
– Положена, – кивнула Акулина Гавриловна. – Тринадцатый номер.
– Только не тринадцатый! – взмолилась девушка.
– Тринадцатый, – отрезала вахтерша. – Засланцы у нас только в тринадцатом проживают. Я лично тебя провожу и печать наложу, а то ты, Леночка, чересчур ему доверяешь.
Акулина Гавриловна обошла стол и поманила за собой корзинку с клубками. Не переставая вязать, она пошла по коридору впереди нас, постукивая костяными спицами, а корзинка плыла за ней по воздуху.
– Ночку переночуешь, – рассуждала женщина, не оборачиваясь, – выспишься хорошенько, а завтра уж допросим тебя, как полагается, если сам не признаешься к тому времени. Тринадцатый номер у нас особенный, Люциус, дай ему Высшие сил терпеть то, что он терпит, очень уж этот номер любит. Сам его обставлял, и число самое красивое выделил: тринадцать. Живи, не хочу.
– Вот он и не хочет! Он не засланец, Акулина Гавриловна, честное слово! Я его с пятого класса знаю!
– У–клона, деточка, ты не распознаешь. Их и Люциус не всегда различает, а до его способностей тебе ой как далеко. Так что до завтрашнего утра Сергей твой – засланец. И не спорь. Утром увидим, кто есть кто. Если он доживет до утра.
Я вздрогнул. Но не из-за слов вахтерши, а потому что Лаврентьева схватила меня за руку.
– Как войдешь, – зашептала она, – плюнь трижды через левое плечо. В зеркала не смотрись, воду из-под крана не пей и руки не мой. И вообще в ванную лучше не входи.
– Цыц! – гаркнула вахтерша. – Не подсказывать!
– Я не подсказываю. Я просто пожелала ему приятных снов.
Ленка виновато на меня посмотрела и развела руками, показывая, что больше ничего не может для меня сделать.
– Я пойду, Акулина Гавриловна.
– Ступай, Леночка, – вахтерша на миг обернулась. – Прими ложечку настойки белого горяка, и никакие кошмары не страшны.
– Спасибо.
Ленка свернула в боковой коридор, а женщина подвела меня к железной кованой двери, украшенной изящными завитушками. Чересчур обильно украшенной, на мой взгляд. В центре двери на уровне глаз светилась цифра "13"
– Проходи, – Акулина Гавриловна улыбнулась, и я увидел, что зубы у нее треугольные, как у акулы. – Будь хорошим мальчиком – почисти зубки, и спать.
Дверь распахнулась сама собой, и так же самостоятельно захлопнулась за моей спиной.
– Сладких сно–ов! – пропела в коридоре вахтерша. – Я поставила печать, так что до утра из комнаты выйти ты не сможешь.
Я остался в тишине и темноте. Не видно было даже собственного носа, пришлось пощупать его, дабы убедиться, что меня ненароком не лишили тела. Нос был на месте, а вот выключателя я не обнаружил – инстинктивно провел рукой по стене слева от двери, но ладонь ощутила только шероховатые обои. Стена справа также оказалась пустой, и я почувствовал себя идиотом. Какое электричество?! Это же Бюро! Здесь все пропитано магией и любой дурак может зажечь свечу усилием воли, а вот о проводке и напряжении они не знают.
Я толкнул дверь, пытаясь открыть ее, чтобы тусклый свет свечей коридора хоть немного разогнал темноту, но она не поддалась – печать держала крепко. Пользоваться собственной магией я хотел, неизвестно, где именно находятся свечи, а палить огнем направо и налево нельзя – при пожаре я не смогу покинуть комнату. Оставалось на ощупь идти вперед. Я выставил руки перед собой, чтобы не наткнуться на мебель, и вдруг услышал странный звук. Потом еще один. Тихий, на грани слышимости, но все же явственно различимый: рядом со мной кто-то дышал. Вдох – выдох. С сопением и присвистом. Вдох – выдох. Кто-то невидимый и страшный.
По спине пробежал холодок. Я отодвинулся правее и вспомнил, что не последовал Ленкиному совету, не плюнул через левое плечо. Но теперь, наверное, уже поздно.
Стиснув зубы, чтобы они перестали вторить собственному бухавшему, словно большой барабан, сердцу, я шагнул вперед. Мои пальцы коснулись чего-то мягкого, теплого и живого.
– В глаз! В глаз не лезь! – взвизгнул кто-то, и я отскочил обратно к двери.
Прижался спиной к железной поверхности, зажмурился, хотя и без этого ничего не видел, и досчитал до десяти.
Вторая попытка. Только теперь в другую сторону.
Я пошел налево. Три осторожных шага, четыре... пять... стоп. Стена. Поворот, три шага, снова стена. Поворот.
– Так до утра ходить будешь, – сказал тот же визгливый голос, что вопил про глаз, и вздохнул. – Ладно, радуйся.
Послышался негромкий щелчок. Дыхание исчезло, зато включился свет, точнее, загорелись свечи, укрепленные в большом колесе от крестьянской телеги, подвешенном в центре потолка вместо люстры.
Я стоял в небольшом пустом тупичке с нарисованными прямо на обоях картинами. Здесь были принцессы, нимфы, эльфки и русалки, все, как одна, с обнаженной грудью и огромными влажными глазами. Мои ладони лежали на бедрах стройной нарисованной девушки с короной на голове. Я поспешно отдернул руки и вышел из тупичка.
Номер тринадцать оказался очень уютной комнатой. К моему большому облегчению, абсолютно пустой. В том смысле, что кроме меня и мебели здесь никого не было, даже обладатель визгливого голоса куда-то исчез. Над большой деревянной кроватью висел синий балдахин, расшитый серебряными звездами, на полу возле потухшего камина лежала шкура белого медведя, вдоль стен расположились два тяжелых комода, письменный столик с изогнутыми ножками и обитые цветастым шелком стулья. Излишество для того, кто проведет в этой комнате всего одну ночь.
Я плюхнулся на кровать, пробуя ее мягкость, и едва не утонул в перинах. Ничего не скажешь, ложе для принцессы, но никак не для "засланца". Видимо, Люциус гостеприимный хозяин. Надеюсь, здесь есть туалет?
Туалет обнаружился за дверью, расположенной между комодом и вешалкой для шляп. Сверкающий белый унитаз гордо стоял прямо напротив двери, справа за занавеской находилась ванная, слева – блестящая чистотой раковина с зеркалом. Привычные удобства хорошего отеля. Как же хорошо!
В трубах зашумело.
Я вздрогнул и тут же обругал себя за трусость. Подумать только! Стоило какой-то там вахтерше напугать неизвестностью, я тут же вздрагиваю от любого шороха. И Ленка хороша! "Плюнь через левое плечо, в туалет не ходи..." К черту! Не съедят же меня в самом деле!
Смело шагнув к унитазу, я развязал тесемки штанов и улыбнулся. Кажется, все не так уж и плохо. Однако к раковине подступил с тайной опаской. Включил воду, тщательно вымыл руки и посмотрел в сторону ванной. Когда я мылся в последний раз? Дома, утром, перед тем, как идти в институт. После лекций отправился в магазин за Ленкой, точнее, за ее клоном, а потом к ней домой. Оттуда прямиком к гадалке, которая перенесла меня в тридесятое королевство. Там я не мысля, если не считать барахтанья в местном озере и утреннего умывания в тазе с водой. Позже меня бросили в темницу, откуда я благополучно бежал, переместившись в Бюро, откуда прямым ходом попал в Ленорию. Купание в тамошнем болотце не сделало меня чище... а здесь...
Я отдернул занавеску и обомлел: на полочках стояло штук пятьдесят разных пузырьков, флаконов, баночек и колбочек, а в мыльнице лежало самое настоящее мыло. Земляничное, судя по запаху. Именно оно окончательно развеяло мои страхи. Я заткнул слив пробкой, включил воду и отправился в комнату в поисках сменной одежды.
Первый же комод порадовал сотней рубашек самых разных размеров и расцветок, десятком пар штанов, тремя ящиками обуви и пятью полками нижнего белья и полотенец. Я взял большое махровое полотенце, рассудив, что с остальным легко могу разобраться утром, и, насвистывая, отправился в ванную.
И тогда я понял, почему меня поселили в тринадцатом номере.
В ванной сидел мертвец. Его синюшная кожа местами отсвечивала зеленью, локти и колени потрескались, обнажив гниющую плоть, между изъеденными червями губами виднелись гнилые зубы, вместо носа на лице красовалась впадина, под тусклыми бесцветными глазами залегли черные круги.
Я отступил к двери, выронив полотенце, а мертвец схватил мыло и стал намыливать мочалку.
– Чево испужался? – деловито поинтересовался он. – Али не понял, что не один в нумере проживаешь?
– Понял, – не спуская глаз с соседа по комнате, я наклонился за полотенцем. – А вы кто такой?
– Упырь, – ответил мертвяк. – Обнакнавенный.
– А чего в ванной делаете?
– Знамо чего – моюсь. Чево глупые вопросы задаешь?
И мертвец стал тереть губкой безволосую грудь.
– Не буду вам мешать, – буркнул я.
– Эй, полотенце оставь! Чем я, по-твоему, обтираться буду?
Я положил полотенце на край раковины и ушел в комнату. Черт. Помыться снова не удалось. И поспать. Упыри, насколько я знаю, питаются кровью... Тут уж не до сна.
За спиной раздалось босое шлепанье.
– Мыться будешь? Я тебе воду включил.
– Спасибо.
Я посторонился, пропуская мертвяка, вокруг бедер которого было обмотано полотенце, и отошел к кровати.
– Выпить есть? – неожиданно спросил упырь.
– Нет, – я непроизвольно схватился за шею.
– Вот ведь люди! Нет бы водочки принесли, али борменталя какого, так нет же, приходют с пустыми руками, таращатся, за шею хватаются. Да ты не ссы. Не ссы. Не трону.
Мертвяк сел на кровать и принялся ковырять в ухе костлявым пальцем.
– Коли не принес ничего, так и быть, из личных запасов достану. Заради встречи. Пожертвую, так сказать, собственным здоровьем. К Бельвелле подойди, там у нее в пупке пимпочка, тыкни в нее, дверца и откроется.
– К какой Бельвелле?
– Вон та белокурая красотка на картине.
В пупке белокурой красотки действительно имелась "пимпочка". Я нажал на нее, и картина вместе с куском стены отъехала в сторону, обнажив потайной сейф. В сейфе стоял большой хрустальный графин с темно-красным содержимым, початая бутылка водки и две рюмки. Я извлек запасы упыря на свет и поставил все на письменный стол.
– Двигай ближе и разливай, – приказал мертвяк. – Сначала водку. По нарастающей пойдем.
Я подвинул стол к кровати и взял для себя стул. Пить с упырем... это нечто. Но делать нечего, не обижать же мертвяка. Я налил себе немного водки, а соседу по комнате целую рюмку. Может, напьется и оставит меня в покое?
– За встречу. – Упырь выдохнул и заглотнул спиртное. – Хорошо. Только закуски нет. Ты как, сдюжишь?
Я залпом выпил огненную воду и кивнул. Наливать себе много я не собирался.
– Тогда давай по второй.
– Почему вы здесь живете? – поинтересовался я, наливая упырю вторую рюмку.
– На службе я. В Бюро. Вот, попросился зимой в нумере спать, а то на кладбище холодно. Все думают, упырь холода не боится, а я боюсь. Нам, мертвякам, в гробах спать положено, а гроб холодный, деревянный, не греет. А тут тепло. Я обычно в ванной сплю. Она долго тепло держит и по форме гроб напоминает, тем и обхожусь. И мне тепло, и начальству пользительно.
Упырь, не дожидаясь меня, выпил водку и стукнул рюмкой по столу.
– Третью давай, да сам не отставай.
– И кем вы работаете? – спросил я и наполнил упырю третью рюмку.
– Детектором. Засланцев проверяю. Тем и живу.
– В смысле?
– Ну, коли засланец, так кровь из него выпью. Обнакнавенного засланца месяца на два хватает, кто похудее, вроде тебя, недель на пять. Да не боись, ты проверку прошел.
– То есть, я не засланец?
– Засланец, но не злой. Выпьем.
За это действительно стоило выпить. Мы чокнулись. Водка показалась мне горьковатой, но в общем–целом приятной. Она согрела внутренности и упорядочила мысли в голове, положив в дальний ящик памяти все второстепенное.
– Как вы так быстро меня вычислили?
– А чего тута вычислять? Водка моя тебя не отравила, Бельвелла не тронула, да и Чих не позарился.
Я оглянулся. Красотка–Бельвелла хищно оскалилась с картины, показав острые, словно иглы, зубы, и по моей спине промаршировал строй мурашек. Нажал бы я на "пимпочку", остался бы без пальца. Упырь, почуяв кровь, тут же бросился бы на меня, и высосал...
– Кто такой Чих?
– Полтергейст местный. Хороший мужик. Только больной. На всю голову. Он засланцев за версту чует, а тебя не тронул, несмотря на то, что ты ему чуть глаз не выколол. А так голову бы свернул. Ему это за раз плюнуть.
Стой мурашек пополнился парой дивизий, и я налил себе еще водки.
– Не спеши, – осадил меня упырь. – Говорил же: по нарастающей пойдем.
Он взял кувшин и плеснул себе красную жидкость.
– Тебе не наливаю, ибо водку с кровью только дегенераты смешивают, от водки в крови все витамины портятся.
– Это кровь? – я поморщился. – Надеюсь, не человеческая?
– Человеческая, – кивнул мертвяк. – От прошлого засланца осталась. Да ты не бойся, не тухлая, я на нее заклинание свежести наложил, так что еще теплая. М–м–м! Давай, за здоровьице.
Аппетит пропал, впрочем, как и желание что-либо пить. Я сделал вид, будто пригубил водку, и поставил рюмку на стол.
– Понимаю, – вздохнул упырь. – Не любишь. Ну тогда мойся ступай, вода уж набралась наверняка. А я спать. Будешь завтра уходить, дверь запри. Дует.
И, пошатываясь, мертвец направился ко второму комоду, открыл дверцу, улегся прямо на полотенца и захрапел.
Я с тоской посмотрел на водку. Вот сейчас я бы выпил. Чтобы крышу поправить и не стать больным на всю голову, как неведомый Чих. Но не стал. Вместо этого взял из не занятого комода еще одно полотенце и отправился в ванную.
Ночью спал, как младенец. Думал, в компании упыря не засну, долго прислушивался к храпу, доносящемуся из комода, и не понял, как задремал. Проснулся от яркого солнечного света – в комнате непонятным образом появилось окно.
– Доброе у–утро! – раздалось от двери, и в номер заглянула Акулина Гавриловна. – Как спалось?
– Прекрасно, – буркнул я, натягивая одеяло до подбородка.
– Ну, одевайся и приходи завтракать. Леночка уже о тебе спрашивала.
С одеждой разобрался быстро: нашел темно-коричневые штаны, яркую бордовую рубашку с большим бантом вместо галстука и туфли с пряжками. В этом облачении я походил на петуха, но ничто другое по размеру мне не подошло. Впрочем, такие мелочи меня не волновали. Бант, так бант, пряжки, так пряжки. В этом мире своим видом я никого не удивлю.
Коварная вахтерша проводила меня в столовую, где кроме Ленки и сонной поварихи необъятных размеров никого не было, и удалилась, не переставая постукивать спицами. За ночь ее чулок удлинился на целый метр, и, судя по всему, на достигнутом женщина останавливаться не собиралась.
Ленка ждала меня у дверей. На ней был надет длинный серый сарафан с вышивкой поверх белой рубахи. Парочка из нас получилась еще та, мне очень не хватало джинсов, да и Лаврентьевой наверняка тоже.
– Я за тебя волновалась, – призналась Лена. – Полночи прислушивалась к крикам.
– Я не кричал.
– Слава Богу. Давай завтракать, у нас дело.
Девушка прошла к маленькому квадратному столику и села на резной деревянный табурет. Я устроился напротив. На столике тотчас появились пустые тарелки и две карточки меню.
– Что за дело? – спросил я, разглядывая карточку.
– Люциус попросил нас выполнить то, что не успел сделать Л'ан.
– Погибший оборотень? Да, Люциус что-то говорил об этом. Раз его дело поручили нам, значит, оно не сложное?
– Не опасное. Но не такое простое, как ты думаешь. Л'ан работал в Отделе снабжения и продовольствия, его последней задачей было обеспечение одеждой и продовольствием Грэтты, попаданки в мир Черной Мирны. Грэтта – мерзкое создание, не способное позаботиться о себе и вечно попадающее в истории. Надо помочь ей, чем возможно.
– И зачем неспособное позаботиться о себе создание отправили в параллельный мир?
– Затем, что ее сила чрезвычайно велика. Грэтта обладает способностью оживлять камни, только это может помочь уничтожить местного колдуна.
– А колдун, конечно, решил стереть с лица земли местное королевство?
– Конечно.
– Не проблема, – я вычитал в меню "мясной рулет из вайнакской вырезки" и "придающая сил яичница из яиц птицы феникса", и облизнулся. – Поможем твой Грэтте.
– Хорошо, – Лаврентьева тоже обратилась к своей карточке. – Только пообещай вести себя благоразумно.
Я оторвался от соблазнительных названий меню и уставился на девушку.
– С чего ты взяла, что я поведу себя неразумно?
– Потому что с Грэттой все ведут себя неразумно. Все мужчины.
– Она что, такая красивая?
– Хуже. Она блондинка.
– Я люблю блондинок.
– Разлюбишь, – пообещала Лаврентьева.
Я пожал плечами и вернулся к меню.
- 13 -
